Лет двести

На завалинке у забора,
там, где утро встречает вечер, 
где минут беспокойные своры
замолкают, собравшись в вечность. 

Старый дед 
(зубы-бойницы, хитрый прищур, как знает иное) 
раскурил табачок и скривился,
покряхтел, 
покрестился на что то святое.

Луна краюшкой висела,
река отражалась в звёздах,
о чём-то синица пела, 
объедая спелые гроздья. 

Как туман над рекой рождался, 
собирался в пухлые стоги.
Как старик чего-то заждался, 
упёршись в больные ноги. 

Здесь он жил, пожалуй, лет двести, 
знаком был с каждой травинкой,
обегал далёкие веси,
познакомился как-то с милкой.

В песке голышом пылился,
собирал из камешков замки,
с соседскими стенкой бился,  
со своими играл в салки. 

С восторгом ходил в ночное,
улюлюкал, загнавши волка,
счастлив был, если ел мясное, 
да не впрок, никакого толка. 

Был худым, как решётка забора, 
весь из жил, хоть тяни на струны.
Как пошел на общие сборы,
в сорок первом, раз выли дулы. 

Как железо месил на поле,
а потом доставал из тела.
Как закончились слёзы от боли,
растерялась удалая смелость. 

Как вернулся домой поддатый,
но живой, и как слёзы вспомнил,
ох, любили его – солдата.
Как за что? 
До сих пор не понял.

Началась жизнь мирная, строгая -
плуг да пашня, босые ноги. 
Прошагал за полжизни многое,
да не знал другой дороги.

Побежали дети в околицу,
под ногами крутились малые,
как-то вмиг превратившись в школьниц. 
Как любить и чем бы баловать?

Как потом разлетелись школьницы
в города, где жизнь одинокая,
где в страницах история полнится. 
И куда не дойдут его ноги. 

За луной пошла благоверная. 
Сколько ж лет то прожили вместе?
Жизнь вручает, как ложка мерная,
по чуть-чуть в эти лет двести.

Каждый вечер луна да завалинка, 
разговоры под дым от махорки.
Целый мир в этом мире маленьком 
уместился, скатился с горки.

Дом давно покосился старый,
раскроились полы да пороги.
«Эх, дойти б до сельпо, до базара. 
Прогуляться. 
Да против ноги».

Седина горит пламенем свечи,
что к иконам ставит в службу.
Да горячая летом печка, 
что с ногами больными дружит.

Вот и всё, что, пожалуй, осталось. 
Просидел жизнь на этом месте. 
Ведь осталась самая малость,  
раз дано было лет двести.

На завалинке у забора,
там где утро встречает вечер,
из горы ежедневного сора, 
дед сложил свою крайнюю вечность. 

Митя Бунин

2019