ТЁПЛЫЕ ЛИВНИ...

* * * Л.Банцерова.

Мой давний дом, высокий, словно сны,
мог настоящее сберечь и точка.
И так тепло дарил он до весны
меня спасая до последней строчки.

В него легко входила тишина,
стремящаяся в светлые покои.
Мой давний дом, мой давний старина
зачем лишил меня теперь покоя.

Ещё вчера со мною враждовал –
сегодня словно тихая обитель,
ведь он меня ни разу не обидел,
со мною вечно горе горевал.

Мой давний дом – нескучны времена.
В саду лишь тёплый ливень отзовётся.
Здесь на слуху другие имена.
И ветер по соседству в окна бьётся.

* * *  
Тихо теплится лето в печи,
скоро ночи степные оттают.
И частят по деревьям грачи,
будто азбуку мира читают.

И склоняется ветер в пути.
Ненадолго – продляется эхо.
Мне от мыслей своих не уйти,
словно в крыше, зияет прореха.

Уберечь бы тот птичий полёт,
что срастается тихо с душою.
Никакой уж теперь самолёт
не сравнится со стаей большою.

Уберечь бы всё то, что сбылось
над судьбою моей окаянной
и над заводью вмиг пронеслось,
словно конь по дорогам троянный.

Ничего, всё уйдёт в тишину.
И сплетаются реки, как руки.
Я к заутренним травам прильну,
чтобы взяли меня на поруки.

Чтобы вновь одолеть холода
и застрять в небывалом покое,
я брусничную горечь отдам
и колечко своё золотое.

И вот так для себя невзначай
стылый ветер лицо овевает.
И от боли степной Иван-чай
по дорогам себя обрывает.


* * *   
И пахнет мой глиняный дом стариной,
осенней листвой и немытой посудой.
Сегодня у грусти моей – выходной.
Лишь в тихих дождях застревает рассудок.

Остынет в колодце вода и теперь
не скажешь, что плохо сегодня живётся.
И настежь открыта дубовая дверь.
И ветер, как будто, как птица крадётся.

И так не спокойны деревья в воде,
нескоро от мыслей своих оторвутся.
А может, мне старое платье надеть.
И чай заварить и варенье на блюдце.

Так яблоком пахнет и жизнью степной.
А может быть справить опять новоселье?
И в этом моё вековое спасенье.
Сегодня у грусти моей – выходной.


* * * 

Я верую в тебя, мой день весенний,
в грядущую теплынь и сквозняки,
и в лёгкую навязчивость спасенья,
которая и мне теперь с руки.
Я верую в судьбу до неприличья,
в соседскую гульбу, что при свечах
разнится в тишине, смахнув обличье,
как будто кактус на столе зачах.
Я верую,
я среди вас – прощенье,
сидящее безмолвно за столом.
Я, может, для кого-то – возвращенье
Стремительного ливня напролом…


* * *  

Я помню, как вдаль уходила дорога.
Мостками светилась подолгу река.
И церковь за лесом виднелась с порога,
как тихая путница из далека.

И светом таким удивляла природа,
что виделась благость во всех деревах.
Хозяйка несла огурцы с огорода,
где солнцем разбужен тенистый овраг.

Всё это мирское со мною осталось,
ещё не пропущено в жизни и дня,
чтоб я от всего так легко отказалась,
ведь это моя вековая родня.

Остались, остались мои светотени.
Я может, ещё на земле поживу.
И чёрным не станет теперь понедельник,
Я травы в подмогу себе призову…




* * *  
                     Я уеду в какой-нибудь северный город… Б. Рыжий

Я уеду в какой-нибудь северный город,
Где не будет смертей – толчеи неживой.
Где не будет сосед мой штыками проколот.
Где смогу я напиться воды дождевой.

И смирюсь и в пространное эхо поверю,
словно девочка в платье цветастом – в саду.
И под липами этими не постарею,
и невольно вечерье с собой украду.

И не будет мой день на сегодня печальным.
Посижу у раскрытых окон в тишине.
И поставлю на стол и конфеты и чайник,
и не скажут плохого теперь обо мне…

И раскроются дни вдруг в своём первоцвете.
И заляжет тоска, как река в холода.
Будет медленно биться взволнованный ветер,
может быть, в мою дверь –
не беда, не беда…


* * *  

Державные снега метут из подворотен.
Всё те же крыши взгромоздились, в проводах.
И акварельный взгляд, исторгнутый с полотен
со временем сегодня не в ладах.

На тихих улицах стоят повозки лёгкие,
убранство, как в семнадцатом году.
И разговоры на окраинах далёкие,
и снова мысли замерзают на ходу.

Святейшие сады давно застыли в прошлом,
как будто жизнь была, её не угадать.
Она, как будто девочка с лицом хорошим,
спешит под снегопад не опоздать.

* * *  

И затеплится мир вдруг в проёмах оконных,
где давно не хватало земного родства.
Я уеду и может быть, будет спокойно,
там, где тихо срывается в землю листва.

И не будет казаться мне вечер, промозглым.
Отлетающий день, как святая канва.
И приблизится время к дорогам обозным
где случайно застрянут чужие слова.
Я уеду, и вкрадчивы будут дороги.
Где морозы скучны и запрет холодам.
Может, время придёт и затеплятся строки,
как по северным рекам живая вода…


* * *  

Вчерашнее лето, как святость в приходе
до боли, до дрожи искрится во мне.
И радость несмелая тихо приходит
и бродит по жизни со мной наравне.

Мне б только забыться и вспомнить закаты,
линейные улицы, темень в домах,
дрожащее небо и звёзды-агаты,
и может быть тёплого ливня размах.

Вчерашнее лето – сраженье вслепую,
как свет проходящий по травам земным.
И я восхваляю минуту любую,
когда прохожу под дождём проливным.

Мне б только сродниться с теплом этим летним.
Дождливую пору пресечь на корню.
И низко склониться над лугом столетним.
И верить, что душу свою сохраню.