«И Родина – только одна»

Удручённый ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

Ф. Тютчев

   Сущностью доминирующих взглядов И. Григорьева как гражданина и певца земли Русской стала и поэма «Обитель», в которой ощущается эпическое дыхание времени, любовь к русскому быту, к живому крестьянскому языку, к своей национальной культуре. На широком художественно-поэтическом полотне автор разворачивает масштабную панораму народной жизни в лицах, в образах, в предметных деталях. Перед нами – правдивая лирическая летопись совсем ещё недавней современности. Поэма «Обитель» писалась в 1950–1985-е годы, издавалась и под символическим названием «Вьюга». Она также не лишена любопытных автобиографических моментов. На фоне различных исторических событий в поэме предстаёт эпохальный народный образ. Уже в её зачине отчётливо выходит на первый план тема Родины, она для поэта не просто приоритетная, она – модус его поэзии, не показной эталон патриотизма, проявляющийся в любви, надежде и вере. «Убеждён: нет более высокого и несчастного народа, чем русский», «Я свято верю в Родину», «Если погибнет Россия, погибнет и мир» – так считал поэт.

  Автор и его лирический герой сливаются в поэме, и мы видим поэта-паломника, поэта-странника, поэта-скитальца, прикипевшего всей душой к тихим местам бесхитростной российской глубинки:

Речь заведу издалека, / Поскольку дело непростое. / Да будет боль твоя легка, –

Ты у земли не на постое. / Селенье Гу́бино, скорбя, / Божусь, не обессудь за слово:

Ты, кроме самого себя, / Не губишь никого иного.

  В поэтическом слове И. Григорьев талантливо сочетает будничное и обыденное с идеально-высоким, общечеловеческим. Ведь в жизни всегда простое и великое идут рядом. Ещё одна ось, что обозначается в начале поэмы: непридуманная естественная интонация, передающая точность смысла и одновременно суровую правду слов. Жизнь, вставшая под знак смертной беды в годы войны, отозвалась и в мирное время предельными испытаниями для И. Григорьева, о чём он с затаённой горечью говорит в поэме:

Тринадцать лет тому назад, / Ну, а точней – в семидесятом,

Я брёл по звёздам, наугад, / Под августовским звездопадом.

Мои собратья по перу / Не поделили псковской славы.

И я, доколе не умру, / Не позабуду той отравы.

  Вот он, абсурд войны и мира, довоенный и послевоенный, чьи-то досужие разговоры, сулящие неизбежность лжи и обмана. У правды всегда стоят двое: тот, кто сражается за неё, и тот, кто сражается с ней. Кому-то, вероятно, очень хотелось с приходом новой чиновничьей эпохи скомпрометировать звание народного мстителя, опорочить его. Свою чашу, что была горше полыни, испил сполна и И. Григорьев, свято веривший в нерушимость воинского братства, пострадавший от клеветы, от несправедливых наветов и сомнений, невыносимых для чести и достоинства воина-гражданина. Поэтому совесть его и ставила эти «проклятые вопросы». «Я родине моей не изменял» – с гневом и болью и никак иначе эти его строки воспринимаются и сейчас. Но он выстоял – «крепкий скобарь, воин-партизан, сын крестьянский», «непокорный поэт-партизан» И. Григорьев, – хочется соединить воедино замечательные слова о нём С. Золотцева. 

  В поэме прослеживается всё большее, глубинное сближение И. Григорьева с родной землёй, со своими исконными корнями. Не теряя связи поколений, он интерпретирует главные образы своих лирических героинь: Анны и Фотиньи, олицетворяющих русских женщин-солдаток, всех вдов, вынесших на своих плечах груз войны, годы лихолетья и годы женского одиночества. Им поэт посвящает торжественные и в то же время гениально простые строки:

Как высока ты, наша мать, / В любви, ничем непобедимой!

И, нет, тебя нельзя отнять / От горькой сельщины родимой.

Перед землёй во всем права, / Ни перед кем не виновата,

Руси безгрешная вдова, / Жена забытого солдата,

Твоим заботам несть числа, / Твое неистребимо дело.

Какие ноши пронесла! / Какие годы одолела!

Пылать, души не истребя, – / О, женское огнетерпенье...

Поклон тебе за всю тебя, / За боль, за веру, за смиренье!

  Вполне закономерно, что русский писатель Фёдор Абрамов, друг поэта и его соратник по перу, ценивший Игоря Григорьева как талантливого и остроумного рассказчика, обладавшего юмором, владевшего богатством народной речи, исчерпывающе сказал: «Великую Отечественную войну в России выиграла русская баба».

   «Что делает время со всеми нами? Это знает только наша душа и никто больше», – писал В. Быков, размышляя не только о войне, но и о её последствиях. Что-то заставляло последних жителей обители, о которых пишет в поэме И. Григорьев, несмотря на тяготы жизни, военные и послевоенные, «не верить, отвратя глаза, / В “неперспективные” селенья, – / Хоть с болью, хоть без сожаленья, – / Не верить в тучах в небеса». Словно что-то было им дано свыше, как и всё остальное, что даётся русскому человеку от рождения и до смерти, – вся невысказанная печаль России:

Как величать такой удел – / Прекрасный, страшный, неминучий?

Покорные земной судьбе, / Подруги – Фотя и Анюта –

Не ведали цены себе. / Так даль не ведает приюта,

Но зазывает в свой чертог, / Российской привечает лаской,

Как присмирелый ветерок / Перед крутою громотряской.

И пусть их даль всего верста / По колеям в грязнючих лужах,

На этих совестливых душах – / Вся тяжесть русского креста.

   И поэма «Стезя», и поэма «Обитель» достаточно неоднолинейны, в них, как в зеркале времени, отражается тернистый путь России. Тематическое поле поэзии И. Григорьева интеллектуально насыщено вопросами вины, совести, свободы. Поэт как подлинный художник русского глагола был во многом прорицателем, во многом предвосхищал время, видя на десятилетия вперёд. Он был достойным продолжателем русских литературных традиций, имея за плечами собственный опыт деревенского бытия.

   «День от макушки до комля / Раздвоила грозы секира. – / Да будет пухом мать-земля / Всем вам, кто не дошел до мира! / Другим краям не привелось / Такого ведать огнепала: / Как будто вдруг земная ось, / Несмазанная, запылала!» – Победа предстаёт в поэме высшей ипостасью небесной правды и силы. Самодостаточность русского человека, его наполненность русской природой, вера в жизнь придавали силы и помогали ему идти к победе, открывая ещё одну трудную, так до конца и не изученную страницу исторической судьбы народа. И. Григорьев пытается по-новому взглянуть на проблемы войны и мира, осмыслить, как меняется человек, попавший в её железные жернова. Что несёт война помимо разрушения и хаоса? В поэме прочитывается нравственная постановка автором этих вопросов, когда он задумывается, как предостеречь человека от распада личности? Всей правды о той войне, похоже, мы уже никогда не узнаем, поскольку полная история Великой Отечественной войны так и не написана. П. Антокольский говорил, что война приносит такое горе, после которого, «кажется, жить уже нечем». Убедительный художественный результат видения войны – рождение в поэме И. Григорьева «Обитель» образа, редкого по трагической высоте, нравственно-психологической убедительности и по своему духовному воздействию – образа простой русской женщины Анны – трагедийно-монументальный лик женщины-страдалицы, поражающий внутренней глубиной и красотой, что идёт из истоков народной морали, являясь христианской матрицей общественного и личного бытия. Чутко чувствует добро и зло русский человек.  Но существуют ли моральные абсолюты? Слишком тяжёлый крест несёт Анна. Войну изнутри, запечатлённую глазами русской женщины-матери, увидел и представил воочию автор. Сводит с сума драматическая сцена, наполненная жутким страхом, – гибель от рук немецких снайперов двух сыновей Анны, которая имела и не менее жестокие последствия: их «убили дважды», расстреляли с воздуха, ранив и мать, когда она, рискуя собственной жизнью, будучи на грани отчаяния, пыталась похоронить убитых детей. Это была не просто сентенция о «слезинке невинного младенца», а настоящая огненная правда, выстраданная поэтом:

Убив убитых, коршун злой / Сокрылся в тучах белопенных. –

Убили дважды – убиенных! – / Вопила Анна: – / Боже мой!..

С годины той, с тех самых дней, / На месте этом – шаг с просёлка –

Растет задумчивая ёлка, / И два креста горят под ней.

   Освоение темы войны не было для И. Григорьева конъюнктурным, оно исключало какую-либо бравурную риторику и высокопарный слог. Но при всей чудовищной жестокости война в его произведениях не абсурдна, она имела смысл. Как широкое явление соцреализма в литературе давно завершила свою историю «деревенская» проза, катастрофически исчезает в наши дни военная проза. Меньше и поэзии о войне. Потому что правда гораздо глубже и страшнее. Её недосказанность и недоговорённость не воспринимается молодым поколением.

   Превозмогая тяжесть лет, пройдя через душевную боль и предательство, узнав цену любви и цену русскому Слову, поэт-воин И. Григорьев буквально за рекордно короткий срок, всего пять дней, пишет поэму «Русский урок» (1983 г.), что ещё конкретней подчёркивает центральную тему его творчества – тему России и её исторической судьбы. Поэма имеет сильную оптимистично-гуманистическую интонацию, в которой явственно слышны жизнеутверждающие первостепенные истины. В каждой её строке чувствуется зрелость, выверенная степенность мысли. Нужно отметить, что и первая книга поэта вышла в свет, когда ему было 37 лет. Он основательно обдумывал и вынашивал свои произведения. Многие видели в нём человека-легенду и представляли его поэтическое слово, будто «высеченным на граните». «Русский урок» – и был прямым и честным ответом поэта за державу, за народ, который он всегда стойко держал. Поэма вобрала в себя всю мифологическую сущность истории, высокое жертвенно-миссианское восприятие России, типичное для Достоевского, Толстого, Блока, Есенина, Рубцова. Литература, поэзия – ближе всего к понятию миссии. «Литература – это то живое, что, собственно, и остаётся по прошествии времени» – не зря к такому итогу пришёл в свое время и писатель Г. Бакланов. Остаётся Всемирное Русское Слово – наше общее счастье! И аксиому эту не опровергнуть. Таково и динамичное начало поэмы «Русский урок»:

В раскосые зраки Батыя / Ты блазнилась взятой уже.

Россия, Россия, Россия / На крестном своём рубеже!

До Волжских могил от Мамая – / Война неземной долины́,

Атака семивековая, / Беда без суда, без вины. / Во имя любо́ви и воли

Бездонная крови река. / Превыше и горше юдоли / Не ведали даль и века.

   Россия – эпицентр земного притяжения, стык противоречивых эпох и её подвижных тектонических плит. Можно лишь на какое-то время обмануть народ, но обмануть Историю невозможно. «Вся творческая судьба его была и остаётся для нас Русским уроком», – писала об И. Григорьеве С. Молева, ведь, несмотря на то что он преподал всем нам суровый и серьёзный урок, в нём нет укора, обиды и назидания. Таким он был человеком, открытым и честным, русский поэт И. Григорьев!

  Да встанут противу засилья / И ухарь, и схимник-монах!.. / Россия, Россия, Россия, Купальница в адских чанах, / В «котлах» – и других, и Смоленском...

Страдунья, себе самосуд, / В замшелом «авось» деревенском:

«Всевышний и Сталин спасут!» / Но причудь – «авось» – не спасала.

И жгла ты свои корабли. / Добро, что страшно́ приказала / (Иначе бы разве смогли?):

«Держаться, держаться, держаться, / Бутылками танки рубя!

Мы – дома: не сметь унижаться! / Последний патрон – для себя!».

  При всей умозрительной «широте души» русского человека поэт напоминает о том, что русская «причудь – “авось” – не спасала». А спасала, в чём он, безусловно, был прав, русская доблесть, о восстановлении которой и ратовал И. Григорьев, не жалея ни собственных сил, ни собственной жизни. Критик С. Золотцев в очерке «Зажги вьюгу!» указывает на тесную и неизменную приверженность поэта отечественной истории: «Вот и автор “Русского урока” с течением лет всё более ощущал себя сыном земли древнего Плескова, потомком тысячелетней славянской земной культуры – а не просто человеком, причастным по судьбе к определённому социально-конкретному моменту истории…»/ Всем Миром в широком понимании этого древнерусского слова должны мы не пасть духом, должны встать на защиту родной земли: «А поле глухо́, да глазасто; / А лес – непрозрим, да ушаст. / В цепи нас – негусто-нечасто. / На дыбе мы. Помните нас!» – никто и ничто не забыто Историей, жива в веках её летописная память.

  Отчий край, спасение его и защита от фашистских захватчиков – вот тот священный урок, который Россия преподала всем, кто с мечом пришёл на Русскую землю, – это ключевая часть поэмы, провидчески нацеливающая на явную и уже очевидную мысль: будущая конфронтация с Европой и США неизбежна, и мы должны быть готовы к защите наших рубежей. Не предать свои корни, не отказаться от своего кровного взывает к нам горячее и патриотическое слово поэта. О, как оказывается был дальновиден он, предугадав, какое противостояние ждёт новую Россию!

  Характерный был человек – поэт И. Григорьев. Он жил и творил на грани мира и войны, на грани жизни и смерти. Невероятное напряжение охватывает душу. Здесь каждая строка – как пронзительный удар в самое сердце!

Стокровьем закат пересиля, / Победу над ночью зажгла.

Россия, Россия, Россия, / А если бы кровь изошла?

<…>

Ужели надеялась выжить? / Воскреснуть в назначенный срок?

– Бери неотложней и выше: / Дать нелюди Русский Урок!

   Судьба оставила ему шанс договорить, выразить и свой жизненный урок, и народный характер эпохи, и чаяния народа. «Отец верил в Отечество, верил в Россию, верил в светлое будущее. Верил в то, что Россия возродится и возродится русская литература и русская поэзия!» – пишет о нём сын, доктор богословия протоиерей Григорий Григорьев. Не в этом ли заключается главный момент истины всего творчества поэта и его «Русского урока»?! И завершающая строка поэмы: «Нет, люди: «авось» не спасёт!» – звучит его завещанием и предостережением всем живущим. «Несчётные сонмы утрат» должны получить оправдание и должны быть восполнены. Бессмысленного нет, и любой единичный день необходим человеку, порой он указывает реальный путь выхода из кажущегося беспросветного жизненного тупика. Мы обязаны очистить эпоху, чтобы прошлое страны предстало в ином свете, не замутнённом идеологией, чтобы ясно и нерушимо у русских границ стояла правда и память. Смысл григорьевского «урока» заключается в любви к России, а значит и в любви к безусловной истине, подтверждающей проявление любви и ко всему миру.

  Национальный писатель всегда живёт с верой в Россию, не покидает родину и творит для неё в самые роковые моменты истории. Судьба России и в третьем тысячелетии в руках русских писателей. Ещё одним всечеловеческим уроком судьбы пусть прозвучат в завершение и слова русского поэта Игоря Николаевича Григорьева, простые слова мудрости и веры: «В жизни и литературе я не мыслю себя без России, без боли и гнева, ныне пренебрежительно прозванных «эмоциями». Время и безвременье понимаю, как ни чем и тем более ни кем не сокрушимый сплав будущего, настоящего и прошлого. Всё перемелется».

Литература:

Григорьев И. Н. Слово нерушимо. Поэмы, интервью, воспоминания. СПб., 2018. 376 с.

Поэт и воин. Книга воспоминаний об Игоре Григорьеве. СПб., 2013. 463 с.

«На всех одна земная ось»: 5-й Международный поэтический конкурс им. И. Н. Григорьева – 2018 / сост. Н. В. Советная. СПб., 2018. 396 с.