ЕСЕНИН И КУПРИН. ТВОРЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

Интерес к творчеству А. И. Куприна проявился у С. А. Есенина еще в юношеские годы. Об этом сохранилось свидетельство его друга Н. А. Сардановского, который вспоминал: «Любили мы в то время читать произведения писателя А. И. Куприна. Дедушка выписывал журнал “Нива”, а к этому журналу приложением было Полное собрание сочинений А. И. Куприна. Сергей обратил мое внимание на следующие строки в рассказе “Суламифь”: “И любил Соломон умную речь, потому что драгоценному алмазу в золотой чаше надобно хорошо сказанное слово”. Сам Есенин, как видно, очень пристально следил за разговорной речью окружающих…» ^[1].

В 1918 г. Есенин в трактате «Ключи Марии» упоминает героев рассказа Куприна, который ему понравился в юности: «Соломон, глядя в лицо своей красивой Суламифи, прекрасно восклицает, что зубы ее “как стадо остриженных коз, бегущих с гор Галаада”» ^[2]. Характеризуя в своей классификационной системе особенности ангелического образа, Есенин ссылается на эту метафору из библейской «Песни песней», которая вдохновила Куприна на создание повести «Суламифь».

В марте 1915 г. Есенин едет из Москвы в Петроград, где знакомится с литераторами, которых хорошо знал и Куприн. Среди них были писатели А. М. Горький, А. Н. Толстой, А. М. Ремизов, поэты А. А. Блок, С. М. Городецкий, В. Ф. Ходасевич, художник Ю. П. Анненков. Друг Есенина М. П. Мурашев в сентябре 1916 г. получает от Есенина письмо, в котором тот пишет: «Кланяйся твоим портретам, граммофону и музыкальным моментам» ^[3]. В комментариях к Полному собранию сочинений Есенина можно найти такое пояснение: «Адресат так прокомментировал эти слова: В кабинете у меня были портреты Блока, Куприна с их автографами <...>. Им-то и кланяется Есенин» [Т. VI, С. 400]. «Ратник второго разряда», Есенин был назначен в начале 1916 г. санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд. Здесь он встретил рязанца Д. Д. Миронова, который закончил Гатчинскую военно-авиационную школу и после аварии лечился в Царском Селе в госпитале. Увидев, что Есенин увлеченно читает купринские рассказы, земляк предложил ему встретиться с любимым писателем, с которым был хорошо знаком. Миронов вспоминал о том, какое сильное впечатление произвело на поэта его предложение: «глаза Есенина вспыхнули от восторга. Однако, немного подумав, он ответил с глубокой грустью: “Данил, а ведь это очень неловко”» ^[4]. К сожалению, эта встреча так и не состоялась.

Можно предположить, что в то время особый интерес Есенина к купринскому творчеству был вызван тем, что в 1915 г. он завершил повесть «Яр». Ее главная героиня Лампиада во многом напоминала Олесю из одноименной повести Куприна. Есенин обратился к теме трагического столкновения «дитя природы» с носителями нового русского мышления и городской культуры, опираясь на традиции, заложенные в купринской «Олесе». Лампиада Есенина и Олеся Куприна – «лесные русалки», образы, близкие по духу и характеру. Как и в повести Куприна, у Есенина конфликт вызван тем, что Лампиада не может покинуть мир дикой природы, а ее возлюбленный Карев не хочет в нем оставаться. Куприн и Есенин опирались на один фольклорный сюжет, основанный на истории любви лесной русалки и молодого охотника, которые обречены на расставание. Так в повести «Яр» был определен основной мотив есенинского творчества имажинистского периода 1919–1921 гг.: гибель крестьянской России – жертвы урбанизированного XX в. Самоубийство Карева предвосхищает пережитую самим Есениным духовную трагедию. Можно отметить сходство в названиях повести Есенина «Яр» и повести Куприна «Лесная глушь». Как отметила О. Е Воронова: «Исходя из есенинского описания яра как леса, бора, в заглавии повести можно заметить продолжение литературной традиции “лесных названий” – с опорой на прозаические произведения: “В лесах” П. И. Мельникова (Андрея Печерского), “Лес шумит” В. Г. Короленко, “Лесная глушь” А. И. Куприна, “Лесная топь” С. Н. Сергеева-Ценского» ^[5].

Есенина сближал с Куприным особый интерес к крестьянскому вопросу. В 1918 г. Куприн составляет план «беспартийной газеты» «Земля», которая призвана была заниматься вопросами агрономии, селекции, «новейших технологий» землепользования и скотоводства, проблемами сельской школы и медицины, дорожного строительства, просвещением крестьянства. В. И. Ленин принял Куприна и ознакомился с проектом газеты. Возможно, судьба Куприна сложилась бы по-иному, если бы эта его идея воплотилась на практике. Резкое неприятие политики, проводимой Советской властью, определило стремление Куприна покинуть Россию в 1919 г. Именно в этот период наиболее ощутимо проявляется и «крестьянский уклон» Есенина в отношении Октябрьской революции. Разочарованность Есенина ее результатами нашла отражение в его имажинистском творчестве, которое можно воспринимать как своеобразную «внутреннюю эмиграцию» в «Стране Советов». Есенин ясно сознавал в 1920 г.: «История переживает тяжелую эпоху умерщвления личности как живого, ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал...» [Т. VI, С. 116].

В эмиграции Куприн внимательно следил за тем, что происходило в России. Его возмущал разгул безбожия, что, по его убеждению, стало прямым следствием Октябрьского переворота и проводимой большевиками оголтелой атеистической пропаганды. В статье «Христоборцы» (1920) Куприн выразил возмущение тем, что в советской России «нынешние демагоги усердно вырывают Бога из народного русского сердца» ^[6]. Упомянув фамилии наиболее яростных поэтов-богоборцев В. В. Князева и В. В. Маяковского, писатель цитировал строки из стихотворения «Твердь, твердь за вихры зыбим...» (1919) поэта-имажиниста, близкого друга Есенина А. Б. Мариенгофа: «Другие виршеплеты в хромых, дергающихся, эпилептических стихах издеваются над телом Христовым, над фигурой Распятого, над Его муками и над невинной Его кровью. – И кровь, кровь твою / Выплескиваем из рукомойника...» Куприн объяснял это святотатство тем, что «русский человек в эпоху кровопролития отворачивается от лица Бога...» [Т. IX, С. 208]. Подтвердить правоту этого заявления можно, процитировав строки Есенина, который в поэме «Инония» (1918) восклицал:

Тело, Христово тело,

Выплевываю изо рта ^[7].

Возмущаясь кощунственным отношением к Богу поэтов, представляющих литературу советской России, Куприн проницательно отмечал характерную черту русской души, которая ярко проявилась у Есенина: «Но мне кажется почему-то, что многие из них – (какой краской ни мажься, а они все-таки русские), – богохульствуя днем, вечером, при отходе ко сну, крестят изголовье, а потом тщательно закрещивают мелкими крестами все дырочки между собой и одеялом» [Т. IX, С. 209]. Как видим, Куприн оказался хорошим психологом. Его правоту подтверждает сам Есенин. За два месяца до смерти поэт, отдавший в свое время дань богоборчеству, в стихотворении «Ты ведь видишь, что небо серое...» (1925) исповедально признавался:

Ты прости, что я в Бога не верую –

Я молюсь ему по ночам ^[8].

Есенина сближало с Куприным чувство патриотизма, которое, к его глубокому сожалению, поначалу отсутствовало в творчестве есенинских «собратьев»-имажинистов. Критикуя их за это в статье «Быт и искусство» (1921), Есенин приводил пример из рассказа А. Франса «Жонглер Богоматери», переведенного на русский язык Куприным: «У собратьев моих нет чувства родины во всем широком смысле этого слова... У Анатоля Франса есть чудный рассказ об одном акробате, который выделывал вместо обыкновенной молитвы разные фокусы на трапеции перед Богоматерью. Этого чувства у моих собратьев нет...» ^[9]. Необходимо отметить, что под влиянием есенинской критики имажинисты обратились в своем творчестве к теме родины. Например, в сборнике стихов и поэм «Новый Мариенгоф» (1926) патриотическая тема раскрывается через характерный прием – от противного. Мариенгоф, побывав в Париже, стыдится выставлять напоказ свою любовь к Родине, но она живет в глубине его души:

Что родина?

Воспоминаний дым.

Кажись:

Пустое слово – Русь,

А все же с ним

Жилось теплее.

Да, я ушел не сожалея,

Но знаю: со слезой вернусь ^[10].

Со слезами на глазах в 1937 г. Куприн вернулся на Родину, покидал же он Россию, в отличии от лирического героя Мариенгофа, с горьким чувством тоски и утраты самого дорогого.

Среди литературных критиков русского зарубежья, писавших о творчестве Куприна и Есенина, был В. А. Устрялов. В его статье «Есенин (К трехлетию со дня смерти», опубликованной в харбинской газете «Новости жизни» (1929), были противопоставлены «Бунины, Куприны, Мережковские, Зайцевы», которые «очутились по ту сторону революции», и Есенин, который «захвачен революционным циклоном» ^[11]. Несмотря на то, что у Куприна и Есенина судьбы складывались по-разному, они обращались в своих произведениях к одним темам. Оба отозвались на смерть вождя революции и внесли вклад в лениниану. В своих размышлениях о роли Ленина Куприн и Есенин вступали в своеобразный диалог, который напоминал полемику. Куприн написал о Ленине очерки: «25 октября 1917 – 25 октября 1919 г. Владимир Ильич Ленин» (1919), «Речь, сказанная тов. Лениным в торжественном заседании 25 октября 1924 года в Белом здании Смольного института в присутствии коммунистов, матросов и курсантов Красного Петрограда» (1919), «Ленин. Опыт характеристики» (1920), «Ленин. Моментальная фотография» (1921), «Ленин» (1924), «Рака» (1924). Последние два написаны после 21 января 1924 г. Куприн считал, что Ленин не был великим человеком. Поэтому, по его мнению, он «не гениален, он только средне умен. Он не пророк, он лишь <…> тень лжепророка. Он не вождь…» [Т. IX, С. 8]. Есенин в стихотворении «Капитан земли» (1924) показывает Ленина как гениального человека, который повернул ход мировой истории: «Еще никто / Не управлял планетой / И никому / Не пелась песнь моя / Лишь только он / С рукой своей воздетой / Сказал, что мир – / Единая семья» [Т. IV, С. 214]. При этом Куприн и Есенин были против обожествления Ленина и слепого поклонения ему. Есенин в поэме «Возвращение на родину» признается: «Конечно, мне и Ленин не икона» [Т. II, С. 92]. Куприн в очерке «Рака» иронизировал над стремлением превратить умершего вождя в мумию, для чего его соратниками был построен мавзолей. Поэтому у него Ленин «встает из гроба» и обращается к своим товарищам по партии с возмущенной речью: «Дурачье...Сказать вам, что толкуют бабы и мужики, проходя мимо моей раки? "Ишь ты, как лик - то ему искорежило. Видно, черти его взяли сразу к себе, не дожидаясь Страшного суда"» [Т. IX, С. 11].

Есенин в незавершенной поэме «Гуляй - поле» (1924) подчеркивает, что бессмертие дела Ленина доказывают его верные последователи: «Для них не скажешь: / «Ленин умер!» / Их смерть к тоске не привела.../ Еще суровей и угрюмей / Они творят его дела» [Т. II, С. 192].

Куприн в очерке «Ленин» с иронией цитирует одно из его пророческих предсказаний: «На белом фронте мы победили, но на крестьянском всегда будем биты» [Т. IX, С. 8]. У Есенина в драматической поэме «Стране Негодяев» о протесте крестьян против политики военного коммунизма, проводимой большевиками, сказано так: «И в ответ партийной команде, / За налоги на крестьянский труд, / По стране свищут банда на банде, / Волю власти считая за кнут» ^[12]. В «Стране Негодяев», написанной Есениным во время его путешествия по Европе и США, выражены тревожные мысли поэта о судьбе России. То, что волновало Есенина в это время, отразилось в его письме А. Б. Кусикову, датированном 7 февраля 1923 г.: «Тоска смертная, невыносимая, чую себя здесь чужим и ненужным, а как вспомню про Россию, вспомню, что ждет меня, так и возвращаться не хочется. <...> Тошно мне, законному сыну российскому, в своем государстве пасынком быть...» [Т. VI, С. 154]. Один из главных героев поэмы, носящий символическую фамилию Чекистов, ненавидит Россию и заявляет:

Жили весь век свой нищими

И строили храмы Божие...

Да я б их давным-давно

Перестроил в места отхожие [Т. III, С. 75].

В Чекистове, настоящая фамилия которого Лейбман, мы узнаем одного из тех циничных «христоборцев», о которых писал Куприн. В комментариях к Полному собранию сочинений Есенина Н. И. Шубникова-Гусева отмечает, что «ряд исследователей считает прототипом комиссара Чекистова – Троцкого (Бронштейна) Льва (Лейбу)...» [Т. III, С. 553]. Ненависть и презрение, которые испытывал Куприн к Троцкому, отразились в его статье, посвященной Ленину. Приведем из нее одну красноречивую цитату: «Всю декламацию и жестикуляцию, весь пафос и остроумие Троцкого Ленин вместил в два слова “Левина штучки”. Он знал им настоящую цену. Троцкого-меньшевика он в полемике обзывал лакеем и мошенником» [Т. IX, С. 8]. Как видим, пафос купринской публицистики был во многом созвучен тем настроениям, что нашли отражение в есенинской «Стране Негодяев».

Размышляя о том, что сближало творчество Куприна и Есенина, можно выделить еще одну параллель. В есенинской поэме «Черный человек», первый вариант которой был написан во время заграничного путешествия в 1923 г., лирический герой ведет диалог с демоническим двойником, который обличает его во многих грехах. Есенин поднимает в поэме вечную тему продажи души дьяволу за успех и известность. В рассказе Куприна «Скрипка Паганини» (1929) перед гениальным скрипачом, который в миг отчаяния взывает к нечистой силе, предстает черт, с которым музыкант заключает контракт, заложив душу за скрипку. Есенин, как Паганини, мог бы вполне стать героем одного из произведений Куприна.

В заключение хотелось бы привести цитату из монографии Н. И.Шубниковой-Гусевой, в которой очень точно определяется то значение, которое имела литература для писателей-эмигрантов: «Литература оставалась для русских эмигрантов формой национального самосохранения и самовыражения. Поэтому в ответе на вопрос, как рассматривать русскую литературу ХХ века, – две литературы, советская и эмигрантская, или одна литература и разные литературные процессы, отношение к Есенину многое проясняет. Великая духовная миссия национального русского поэта состоит в том, что он стал фигурой, которая объединяла расколотую надвое русскую литературу ХХ века» ^[13]. Как мы убедились, Куприн и Есенин были близки друг другу духом творчества, их волновали одни жизненные и философские проблемы.

Примечания

1. Сардановский Н. А. На заре туманной юности / Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников / Сост. и общ. ред. Н. И. Шубниковой-Гусевой. М.: Республика. 1995. С. 51.

2. Есенин С. Полн. собр. соч. / Ин-т мировой лит. РАН / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. Т. 5 / Сост. подготовка текстов и коммент. А. Н. Захаров, С. П. Кошечкин, Е. А. Самоделова, С. И. Субботин и Н. Г. Юсов. М.: Наука; Голос. 1997. С. 205. Далее указанный том цитируется в тексте в квадратных скобках с указанием страницы.

3. Есенин С. Полн. собр. соч. / Ин-т мировой лит. РАН / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. Т. 6 / Сост. и общ. ред. – С. И. Субботин; Подгот. текстов и текстологич. коммент.: Е. А. Самоделова, С. И. Субботин; Реальный коммент.: А. Н. Захаров, С. П. Кошечкин, С. С. Куняев, Г. Маквей, Ю. А. Паркаев, Ю. Л. Прокушев, Т. К. Савченко, М. В. Скороходов, С. И. Субботин, Н. И. Шубникова-Гусева, Н. Г. Юсов. М.: Наука – Голос. 1999. С. 85. Далее указанный том цитируется в тексте в квадратных скобках с указанием страницы.

4. См.: Блудов Ю. В. Военные университеты С. А. Есенина 1916 года глазами современников-рязанцев // Современное есениноведение. Рязань. 2008. № 9. С.139.

5. См.: Воронова О. Е. Проза Сергея Есенина: Жанры и стиль. Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1985. С. 105–106.

6. Куприн А. И. Полн. собр. соч.: В 11 т. М.: Воскресенье. 2006–2007. Т. 9. С. 208. Далее это издание цитируется в тексте с указанием тома и страниц в круглых скобках.

7. Есенин С. Полн. собр. соч. / Ин-т мировой лит. РАН / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. Т. 2 / Подгот. текстов и коммент.: С. И. Субботина. М.: Наука; Голос. 1997. С. 61. Далее указанный том цитируется в тексте в квадратных скобках с указанием страницы.

8. Есенин С. Полн. собр. соч. / Ин-т мировой лит. РАН / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. Т. 4 / Сост., подгот. текстов и коммент.: С. П. Кошечкин, Н. Г. Юсов. М.: Наука; Голос. 1997. С. 280. Далее указанный том цитируется в тексте в квадратных скобках с указанием страницы.

9. Есенин С. Полн. собр. соч. / Ин-т мировой лит. РАН / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. Т. 5 / Сост. и коммент.: А. Н. Захаров, С. П. Кошечкин, Е. А. Самоделова, С. И. Субботин, Н. Г. Юсов. М.: Наука – Голос. 1997. С. 220.

10. Мариенгоф А. Б. Собр. соч.: В 3 т. М.: ТЕРРА - Книговек. 2013. Т. 1. С. 149.

11. Устрялов Н. А. Есенин (К трехлетию со дня смерти // Русское зарубежье о Есенине / Сост. и коммент. Н. И. Шубниковой-Гусевой М.: Терра – Книжный клуб, 2007. С.349.

12. Есенин С. Полн. собр. соч. / Ин-т мировой лит. РАН / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. Т. 3 / Сост. и подгот. текстов Н. И. Шубникова-Гусева; Коммент.: Е. А. Самоделова, Н. И. Шубникова-Гусева. М.: Наука; Голос. 1998. С. 57. Далее указанный том цитируется в тексте в квадратных скобках с указанием страницы.

13. Шубникова-Гусева Н. И. «Объединяет звуком русской песни...»: Есенин и мировая литература. М.: ИМЛИ РАН. 2012. С. 191.