ЧТО ТВОРИТ ГУСЛЯР

Человек, впервые персты возложивший на эти струны, уже никогда не станет прежним. И мир, окружающий его, – тоже. Потому, что гусляр творит мир.

Потому что гусли – это не просто нечто деревянное со струнами. Это целый таинственный, сакральный мир, важный элемент системы преданий, образ и символ  древнейших представлений предков о создании мира, а гусляр на Руси – больше, чем гусляр.

Древние, в отличие от нас, многомудрых и опытных, понимали, то музыка, звук, слово - это преисполненное предвечного смысла действо. Достаточно обратиться к эпическим нашим произведениям, чтобы понять, что это не преувеличение.

Вот Вещий Баян из «Слова о полку Игореве…» - неужели это описание «просто» музыканта, который «просто» сел поиграть на гуслях,

Растекался мыслию по древу,

Серым волком по земли,

Сизым орлом под облаками –

что это, как не описание всеобъемлющего акта творчества.

А как интересны параллели и термины. С первого взгляда можно вообразить, что изучаешь старый учебник по соколиной охоте. Вот музыкант напускает пальцы на струны, как десять соколов на стаю лебедей –  сюжет нападения на лебедей в духе славянской лирики. Причем далеко не всегда это трагичные сюжеты, порой и в свадебных песнях фигурирует жених в виде сокола, атакующий невесту-«лебедь».

И в свадебных песнях, и в описании игры на гуслях просматривается мистическое описание брака и его плодов.

Еще один распространенный «гусельный» символ – это море. Каждый ребенок, знакомый со сказками, знает, то русалки – это дочки морского царя. А чада морского царя – это и речки, и волны, и лебеди. К слову, старшая царевна-лебедь из сказки о царе Салтане до смущения напоминает  птицу Стратим, мать всех птиц, которая, во-первых, весь мир держит под своим крылом, во-вторых, иной раз «топит корабли гостиные со товарами драгоценными». Вспомним и «забавника» Бездольного из сборника сказок Афанасьева, который

«Стал … подходить к своему государству и вздумал сыграть шутку: открыл гусли, дернул за одну струну — сине море стало, дернул за другую — корабли под стольный город подступили, дернул за третью — со всех кораблей из пушек пальба началась».

легко видеть, что одного звука гуслей достаточно, чтобы создать сине море. Хотя скорее всего перед нами – описание рук гусляра, который скользят над струнами, как корабли, и, касаясь волн-струн наступает «пальба», точнее, звук.

Аналогичные мысли порождает описание пляски Морского царя из былины о Садко, причем сведения о том, что

Играл Садко сутки, играл и другие

Да играл еще Садко и третии -

порождает ассоциации с каким-то обрядом инициации, пройдя который можно доказать свою удаль,  а упоминание о разбивающихся кораблях наводит на мысль о разбитых в кровь пальцах. Любой, кто хотя бы раз брал в руки струнный инструмент, знает, то это такое - разбитые пальцы.

Интересно, то пройдя это испытание – не без помощи святителя Николая, -  Садко женится на дочери Морского царя, она же – речка Чернава.

Итак, цепочка вырисовывается вполне отчетливая: гусляр – игра – брак.

А брак – это, по умолчанию, творение. Причем, ни много, ни мало – мира.

Творение мира по-древнеславянски изображалось не совсем по книге Бытия, хотя и тут имелись вода, и Дух, который хлопотал над ней, как птица. В предании о сотворении мира фигурируют водоплавающие птицы (как правило, утицы), которые, после совещания на дубе, творят землю и, вообще, мир, раскидывая песок со дна моря.

Самые древние гусли не имели скобки, на которые надевались струны. Были две параллельные планки (утицы), прикрепленные (посаженные) дубовыми колышками к гусельной доске. И, стоило выйти по волнам-струнам кораблям-рукам гусляра, как заново творился мир, и творится по сей день.