БЛОКАДА ЛЕНИНГРАДА И БЛОКАДА СОВЕСТИ

8 сентября 1941 года, на 79-й день Великой Отечественной войны, вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады. Гитлеровские планы не оставляли Ленинграду никакого будущего: германское руководство и лично Гитлер высказывали намерения сравнять город с землей. Такие же заявления звучали от руководства Финляндии — союзника и партнера Германии в военных действиях по блокаде Ленинграда. 

Из приказа финского главнокомандующего финскими войсками Карла Густава Маннергейма: «…Солдаты! Эта земная твердь, на которую вы ступите, орошена кровью и страданиями родственных народов, это святая земля. Я верю, что наша победа освободит Карелию, ваши действия принесут Финляндии большое счастливое будущее… Борьба немецких братьев по оружию рядом с нашими солдатами-освободителями на севере еще больше укрепит давнее и прочное боевое братство».

В сентябре 1941 года президент Финляндии Ристо Рюти прямо заявил германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город».

Верховный главнокомандующий финскими Вооруженными силами Карл Густав фон Маннергейм  и Адольф Гитлер в ставке фюрера под Растенбургом,Восточная Пруссия, 1942 г

Слова финнов не расходились с делом – финская армия перешла старую границу, захватив такие населённые пункты, как Старый Белоостров, Александровка, ряд населенных пунктов за рекой Сестрой и вышла на подступы Сестрорецка. 4 сентября финны захватили один из передовых дотов Карельского укрепрайона. Дальнейшее продвижение финнов было остановлено не по «доброй воле», или, как сейчас любят говорить либералы «толерантности» и любви Маннергейма к городу его молодости на русской службе, а ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО героическими контратаками советских войск. 5 сентября части Красной армии вернули Старый Белоостров, а 7 сентября им удалось продвинуться в районе Каллелово, а также остановить продвижение финских частей у озера Светлое. Вместе с тем, необходимо иметь в виду, что финские войска продолжали наступление на перешейке между Ладожским и Онежским озерами. К моменту начала блокады Ленинграда они вышли к реке Свирь, а к 21 сентября на рубеж Свирьстрой – Подпорожье – Вознесенье. Здесь они рассчитывали соединиться с «немецкими братьями по оружию» – войсками группы армий «Север». Однако на этом рубеже наступление финской армии также было остановлено войсками 7-й отдельной армии К. А. Мерецкова. Финны перешли к обороне, и уже позднее Маннергейм принял решение о приостановлении наступления ввиду нехватки материальных и людских ресурсов. Потери финнов к сентябрю 1942 года составили 33 303 убитых, 82 282 раненых и 3 390 пропавших без вести, к тому же ввиду провала взятия города «изгоном», как говорили наши предки, односторонний штурм Ленинграда с Севера привел бы к практическому уничтожению финской армии. То есть финны попросту застряли.

Но тем чиновникам – С. Иванову (глава администрации родившегося в Ленинграде Президента РФ) и министру культуры по должности, и историку по диплому В. Мединскому, которые устанавливали памятную табличку Маннергейму на здании Военного инженерно-технического университета на Захарьевской улице в Санкт-Петербурге, следовало бы ознакомиться с трудом одного из главных специалистов по блокаде Ленинграда историка Н.И. Барышникова «Блокада Ленинграда и Финляндия 1941-1944.» Приведем всё объясняющую цитату:

«Тем не менее, ситуация, складывавшаяся в связи с проникновением финских самолетов в воздушное пространство над районом Ленинграда, свидетельствовала о проявлении активности с финской стороны. Эти действия уже явно показывали, что финские войска, которые в течение 900 дней блокады Ленинграда находились в пассивном состоянии, изменили свое поведение. Фактически оставшийся финский сектор существовавшей блокады города начал давать знать о себе. Особенно это проявилось в начале апреля 1944 г.

В апреле 1944 г. финская авиация повторила попытку вторгнуться в воздушное пространство Ленинграда. В ночь с 3 на 4 апреля 35 бомбардировщиков «Юнкерс-88» двигались из района Иоэнсуу в этом направлении. Маршрут полета их пролегал над Ладожским озером с поворотом затем на запад, курсом на Ленинград. Воздушное пространство Финляндии находилось в это время под наблюдением трех советских радиолокационных станций. Самолеты были обнаружены на далеком расстоянии, что позволило командованию Ленинградской армии противовоздушной обороны заблаговременно привести в полную боевую готовность истребительную авиацию и зенитную артиллерию. Как впоследствии выяснилось, удар наносился по аэродрому Корнево, но опасение было такое, что бомбардировщики, возможно, попытаются проникнуть к Ленинграду. Налет был отражен с потерями для финской авиации. Так закончилось последнее вторжение самолетов Финляндии в воздушное пространство города.»

Но, даже если бы финны не сбрасывали бомбы и снаряды на Ленинград, Маннергейм лично виновен в массовом убийстве мирных жителей, хотя бы потому, что финские войска, заняв советские территории, сделали невозможным снабжение города с севера.

После установления блокады, командование немецкой группы армий «Север» предприняло массированный штурм города, надеясь сломить сопротивление его защитников и высвободить силы, остро требовавшиеся на других участках фронта, прежде всего, для группы армий «Центр». Однако героическая оборона частей Красной Армии, защищавших Ленинград, позволила вермахту добиться весьма скромных успехов. Немецкими войсками были взяты города Пушкин и Красное Село. Другим успехом вермахта стало рассечение советской обороны в районе Петергофа, ввиду чего образовался Ораниенбаумский плацдарм, отрезанный от ленинградской группировки советских войск.

На момент установки блокады в городе проживало 2 миллиона 544 тысячи человек гражданского населения, в том числе около 400 тысяч детей, в пригородных районах (в кольце блокады) осталось 343 тысячи человек. В сентябре, когда начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары, многие тысячи семей хотели выехать, но пути были отрезаны. Массовая эвакуация граждан началась только с января 1942 года по ледовой дороге.

В конце октября-ноябре в Ленинграде начался голод, ежедневно уносивший от 2 до 4 тысяч жизней. До ледостава на Ладоге снабжение города не могло удовлетворить даже минимальных потребностей населения. Систематически снижались нормы выдаваемого по карточкам пайка, в декабре став минимальными. В колхозах и совхозах блокадного кольца с полей и огородов собирали все, что могло пойти в пищу. Однако все эти меры не могли спасти людей от голода. 20 ноября — в пятый раз населению и в третий раз войскам — пришлось сократить нормы выдачи хлеба. Воины на передовой стали получать 500 граммов в сутки, рабочие — 250 граммов, служащие, иждивенцы и воины, не находящиеся на передовой по 125 граммов. Кроме хлеба, почти ничего не получали. В блокадном Ленинграде начался голод.

Исходя из фактически сложившегося расхода, наличие основных пищевых товаров на 12 сентября 1941го года составляло:

• Хлебное зерно и мука на 35 суток
• Крупа и макароны на 30 суток
• Мясо и мясопродукты на 33 суток
• Жиры на 45 суток
• Сахар и кондитерские изделия на 60 суток

Несколько раз снижались нормы питания в войсках, защищавших город. Со 2 октября суточная норма хлеба на человека в частях передовой линии была снижена до 800 грамм, для остальных воинских и военизированных подразделений до 600 г. 7 ноября норма была снижена соответственно до 600 и 400 г, а 20 ноября до 500 и 300 грамм соответственно. На другие продукты питания из суточного довольствия нормы также были урезаны. Для гражданского населения нормы отпуска товаров по продовольственным карточкам, введённым в городе ещё в июле, ввиду блокады города также снижались, и оказались минимальны с 20 ноября по 25 декабря 1941 года. Размер продовольственного пайка составлял:

• Рабочим — 250 граммов хлеба в сутки,
• Служащим, иждивенцам и детям до 12 лет — по 125 граммов,
• Личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии — 300 граммов.

При этом до половины хлеба составляли практически несъедобные примеси, добавлявшиеся вместо муки. Все остальные продукты почти перестали выдаваться, 23 сентября прекратилось производство пива, а все запасы солода, ячменя, соевых бобов и отрубей было передано хлебозаводам, для того, чтобы уменьшить расход муки. На 24 сентября хлеб на 40 % состоял из солода, овса и шелухи, а позже целлюлозы. 25 декабря 1941 года были повышены нормы выдачи хлеба — население Ленинграда стало получать 350 г хлеба по рабочей карточке и 200 г по служащей, детской и иждивенческой, в войсках стали выдавать по полевому пайку 600 г хлеба в день, а по тыловому — 400 г. С 10 февраля на передовой норма увеличилась до 800 г, в остальных частях — до 600 г. С 11 февраля были введены новые нормы снабжения гражданского населения: 500 граммов хлеба для рабочих, 400 — для служащих, 300 — для детей и неработающих. Из хлеба почти исчезли примеси. Но главное — снабжение стало регулярным, продукты по карточкам стали выдавать своевременно и почти полностью. 16 февраля было даже впервые выдано качественное мясо — мороженая говядина и баранина. В продовольственной ситуации в городе наметился перелом.

За время блокады от голода и лишений погибло свыше 630 тысяч ленинградцев. Эта цифра была озвучена на Нюрнбергском процессе. По другой статистике, цифра может достигать 1,5 миллиона человек. Только 3% смертей приходятся на фашистские артобстрелы и бомбежки, остальные 97% погибли от голода. Мертвые тела, лежащие на улицах города, воспринимались прохожими как обыденное явление. Большинство погибших в блокаду похоронены на Пискаревском мемориальном кладбище (500 тысяч человек). Серафимовское кладбище также было местом массового захоронения ленинградцев, погибших и умерших во время блокады Ленинграда. В 1941—1944 годы здесь было похоронено более 100 тысяч человек. Умерших хоронили практически на всех кладбищах города (Волковском, Красненьком и других). При этом, по словам историка Н. Ломагина «Фон Лееб (генерал-фельдмаршал, командующий группой армий «Север») был осужден не за то, что был причастен к умерщвлению сотен тысяч мирных граждан. Немецким адвокатам тогда удалось доказать, что голод как средство ведения войны не был запрещен гуманитарным правом. Командующий 18-й армией (ставший впоследствии командующим группой армией «Север» Кюхлер) был осужден за расстрелы психически больных в зоне действий подчненных ему войск». Добавлю только, что фон Лееба приговорили к трем годам тюремного заключения, но с учетом предварительного отбытия наказания в лагерях военнопленных и в силу пожилого возраста он практически сразу же был выпущен на свободу. Кюхлер получил 20 лет тюрьмы, но 1951 году срок был снижен до двух лет, и в феврале 1953 года он был освобожден.

Что ж, весьма толерантно. За массовый голод в Ленинграде никто не ответил. А к расцвету либерально-торговой демократии в России уже вполне официальные СМИ начинают проводить массовые опросы о целесообразности и гуманности (!) сдачи города немцам (хотя почему только немцам – и финнам, и испанцам, и латышам). После неудавшегося увековечивания в Ленинграде памяти его финского душителя – даже как-то естественно. Подвергаются всевозможным «коррекциям» количество умерших от истощения и от бомб, подвергается сомнению сам факт блокады Ленинграда. Какие-то выродки снимают комедии на блокадную тему – наверняка понравившиеся бы Маннергейму и фон Леебу, если бы дожили до наших дней. Это в либерально-торговой России называется свободой. Я лично как коренной ленинградец и сын блокадника предлагаю посадить всех «свободных» на блокадный паек хотя бы 43-года хотя бы на месячишко. На такой же паек, но на полгода – «золотую молодежь» из детишек наших чиновных «слуг народа», презрительно фыркающих в сторону России откуда-нибудь из очередного Лондона. По сравнению с описываемыми временами – сверхтолерантно. Но вот почему в Израиле под страхом уголовного преследования запрещено отрицание холокоста? А почему в России не запрещено отрицание блокады? Отвечаю – потому что либералов власть боится больше патриотов. Потому что патриотизм – это спрос с себя, а либерализм – это прибыль с других. Потому что прибыль важнее Победы. Их прибыль – НАШЕЙ ПОБЕДЫ. Вот почему у наших «демократических» властей своя блокада – блокада совести. И для её прорыва, видимо, нужен новый Жуков. Ну, а для полного освобождения…

Председатель редакционного Совета

Член Союзов писателей России, ЛНР и ДНР,

Поэт, писатель, публицист

Дмитрий Дарин.