БЛАЖЕННЫЙ

Блаженный, а имя-то царское!
Надмирный – и плотски-земной!
А площадь блинами, да чарками
прощается с долгой зимой.

А площадь шумит и не ведает
о грешных и грозных делах,
и путает казни с победами,
и власть уважает за страх.

Вослед за блинами-баранками
плывет кумачовый пожар,
ракеты вползают за танками,
и бьёт по мозгам «солнцедар».

Истошно грохочут динамики,
затрясся Васильевский спуск…
Вот-вот раскрошится керамика
на древний сиреневый куст. 

А он, в пестрядинное рубище
до маковок самых одет,
всё так же взирает на гульбище,
на грешный и суетный свет.

Все так же стоит он, юродивый,
превыше земного царя,
над кровью и памятью родины
златыми крестами горя.