Молчание речи

БЛОКУ

Когда на горизонте пусто,

Внутри – темно,

Поэту в «заревах искусства»

Пылать дано.

Обманный свет стихов напрасных,

Как прежде, мил,

Я им в борениях прекрасных

Не изменил.

И всё ищу я в раннем нашем

Мечтаний дым…

Стихами путь мы не укажем,

Мы в них сгорим.

* * *

Я выбрал эпоху печного огня,

И друга собаку, и брата коня,

Дорогу прямую по кругу судьбы

И заросли тёрна по краю тропы.

Но конь не прокормит, а пёс не спасёт,

Я печь затоплю – и затеплится лёд.

И станет тепло мне с любимой женой

Под тягою счастья за крепкой стеной.

Но как эту долю от бед уберечь?

Дымит и безумствует русская печь.

* * *

Весь век на выщербленный склон

Смотрел с презрением и горечью,

Был в восхождение влюблён,

И вышел – выжил с Божьей помощью!

Достиг вершины ледяной

И обессилел перед будущим:

Чужие кущи предо мной,

А за спиной – родные пустоши.

И высится вдали гора,

И вижу, как по склону каменному

Восходит день...

                                  Но мне пора

Обратно, в пустошь,

                          к дому маминому.

РОДИНА

Мать ребёнку говорит: «Сокровище,

Моя кровиночка, точь-в-точь папаша!»

И даже если в нём сидит чудовище,

Она поёт ему: «Ты радость наша,

Ты чудо наше!» –  и черты смягчаются,

И проступает свет в обличье новом…

Как я могу в своей любви отчаяться,

Одушевлённый материнским словом!

КОРАБЕЛЬНАЯ СОСНА

                      Столетием выковывался ствол

                                                                           В.П.            

Погибнуть или прогнуться,

Вот выбор, а ветер силён.

Был некогда деревцем куцым,

А стал подпирать небосклон.

Корою, что панцирем, схвачен,

Я вынужден быть гордецом.

Прогнуться нельзя мне иначе,

Чем грохнувшись оземь лицом.

НА ПРУДУ 

«Вода холодная?»  – спросила ты.

«Дно илистое!»  –  быстро отвечаю.

И это значит, что, цепляясь за кусты,

Я просто о-ко-че-не-ва-ю.

Конечно, я бы мог лишь повторить

Твои слова, снимая знак вопроса,

Когда бы просто мог я говорить,

Но мне такая не даётся проза.

Подкручивая нервы и слова,

Ищу я фразы с тайной подоплёкой,

Но все же ты, любимая, права:

«Да, да, холодная! И вот ещё – глубоко!»

И если б сразу я ответил так,

То вмиг забылось утро неземное,

И светлый берег, и прозрачный знак,

Что мне тепло, всегда тепло с тобою!

* * *       

Иноземные песни звучали,

Всё я тщился слова разгадать

В позолотой украшенной зале,

Где хранит государство печать.

И двустворчатый выход закона,

И лицо, что явилось во сне,

И за гробом российским икона –

Неужели привиделись мне?

И не так уж пределы бескрайни,

Как твердят нам указов столбцы,

И молчат, посвящённые тайне,

Седовласые наши отцы.

ДОМНА

Героической  правдою послевоенной

От рождения полон по самое сердце,

В этой жизненной топке смолистым поленом

Всё сгораю, и всё не могу я согреться.

И согреть не могу тех, кто верит и любит,

Этим бедным огнём после бед и сражений…

Только рудные угли оставили люди,

Только пепел сгоревших в печи поколений.

МОЛЧАНИЕ РЕЧИ

                                                   Я не пытаюсь, но живу,

                                             Храня способность к разговору.

                                                                                                   В.П.

1.

Вся жизнь моя – трава, песок, река

И залпом выпитые прошлые века,

И будущее – хлеб и соль – закуской.

И окоём подковой с трёх сторон,

И вид на холм, на жительство, на сон.

Но всё ж – не отступать, и не числом,

Умением, как русичи, челом

Побить врага, упрямого врага…

И снова жить: трава, песок, река.

2.

Крикливая Земля исчезла за грядой,

Я окружён небесною водой.

И надо мною  –  крыша облаков.

Таков мой мир, и, значит, я таков.

На высоте, что скрыта от людей,

Душа моя, дыши, молись, радей.

Здесь тишина сгустилась, и для глаз

Нет никаких особенных прикрас.

Не дрогнет ни одна черта холмов,

Всё замерло, нет ни идей, ни слов,

Мох подо мной, песчаная коса.

А раньше здесь вершились чудеса,

Потоком умным восходила речь,

Она рождалась, чтобы дух сберечь.

Не дать ему рассеяться во мгле.

Но как сегодня глухо на Земле!

Лишь петухи кричат дочеловечьи.

И страшно мне молчанье нашей речи.

* * *       

По Северу мощи нетленные

Усопших давно деревень,

Покойные тени степенные –

Поморье, Печёра, Мезень.                

Их души предзимними стаями

Поднялись с заросших полей.         

Иль русскими быть перестали мы,

Иль город деревни милей?               

Но брёвен благоухание                             

Полярные льды сохранят!

И с тайною нашею встанем мы,

И предки нас благословят.