Ради людей

Для справки. Роман Евгения Шишкина «Бесова душа» издавался за последние годы несколько раз, в издательстве «Эксмо», «Вече», с белорусской периодике в переводе известного прозаика Владимира Саламахи, переведен на китайский язык и издан в Пекине в 2016 г.

 Русский прозаик Евгений Шишкин, живущий и работающий в Москве, хорошо известен белорусскому читателю. Его произведения печатались в книге «Память сердца» (сборник произведений белорусских и русских писателей о войне, 2010 г.), в журнале «Нёман», а также неоднократно в журналах «Полымя» и «Белая Вежа» в переводах на белорусский язык. И каждая публикация этого писателя вызывает самые добрые отклики читателей. Они отмечают, что писатель умеет создавать захватывающие сюжеты, что его произведения отличаются глубоким психологизмом, правдивостью в отображении самых разных жизненных явлений.

Если говорить о сюжетах, то напомню: одни считают, что в литературе их 36, другие — семь, а кто-то и вовсе говорит об очень малом количестве. К примеру, их «всего четыре», утверждает аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес. (Ссылаюсь на Борхеса потому, что его цитируют наиболее часто, когда речь заходит об этом, подчеркивая и следующее его высказывание: «…сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их в том или ином виде».)

Если согласиться со сказанным, то следует заметить следующее: необычайно важно, как в этих «рамках» будет развиваться повествование, как будут действовать герои, какова степень таланта мастера, вынесшего на суд читателя свое творение…

Поэтому и неудивительно, вновь же говоря о количестве сюжетов, что когда читаешь новое произведение о широко известном событии, невольно возникают ассоциации с уже прочитанными книгами. Наверное, поэтому начало романа Евгения Шишкина «Бесова душа», неоднократно издававшегося в России, частично уже известного в русском и белорусском вариантах, вызвало у меня приятные воспоминания о «Тихом Доне» Михаила Шолохова. Жизнь деревни, красота русской природы, душевность людей того времени, того поколения.

Вчитаемся, вслушаемся, всмотримся в строки романа: «Ночь уже истекла. Недолга, колебима ранним светом майская ночь! Небо поднялось над землей, вобрав в свою глубину звездную россыпь. Лишь яркие одиночки еще держали точечную синь на светло-фиолетовом фоне. Соловей смолк, а иные птахи еще не пробудились, и тишина была первозданна, сбереженная будто со времен ненаселенного мира. Казалось, даже слышно, как оседает роса и трава под нею чуть шевелится… От леса, который уже начинал просвечивать и стряхивать мглу, тянуло прохладой…»

Так же хорошо было и на душе у главного героя. Его пьянило и дурманило чувство свободы. И хоть впереди ждала война, в этот момент осужденный на четыре года тюрьмы Федор Завьялов был на свободе. «Никто его не сторожит. Не слишком голодно ему и не страшно. И вон оно, утро-то, все такое свободное!» Как замечает автор: «Каждому — хоть на долю минуты высокое счастье!» Хотя, как нам кажется, вся жизнь Федора была пронизана и другим счастьем — счастьем любви к Ольге. В самые трудные минуты в тюрьме и на войне именно воспоминания о ней давали силы, чтобы жить и продолжать борьбу, наполняли все вокруг смыслом.

Когда-то Федор, вятский парень, горячий, необузданный в своих чувствах и действиях, в порыве ревности пырнул ножом городского парня, обратившего внимание на его девушку Ольгу. Выжил тот парень, а Федору — тюрьма. Там он о войне и узнал, оттуда и пошел на нее, «добровольцем в штрафбат»… И пошла, понеслась по ее дорогам нелегкая жизнь штрафника, солдата на передовой, когда смерть на каждом шагу, когда в мгновения между смертью и жизнью вспоминается Ольга, родные, былое, и представляется еще не прожитое, которого, может быть, никогда и не будет…

Вот, собственно, и все, в «рамках» чего и развивается пронзительная история любви и жизни Федора, этакой «бесовой души»…

И тут, в разговоре о чувствах, хочется заметить следующее: при прочтении романа у меня возникла еще одна ассоциация, уже с произведением нашего великого белорусского писателя Ивана Мележа. Вспомнились «Людзі на балоце». А именно история любви Василя и Ганны. Образ Василя Дятла, как и образ главного героя романа «Бесова душа» Федора Завьялова, неоднозначный. Оба героя не всегда ведут себя «правильно» в соответствии с ожиданиями окружающих. Но поступают всегда так, как велят им их совесть и душа. Ганна Чернушка Ивана Мележа и Ольга из романа Евгения Шишкина тоже во многом похожи. Обе «первые красавицы на деревне». Они олицетворяют собой идеал славянской женщины: гордость и решительность, нежность и заботливость, но самое главное — умение любить и жертвовать всем ради своей любви.

Ни Ганне с Василем, ни Ольге с Федором вместе быть не было суждено. Сила внешних обстоятельств не дает молодым людям стать счастливыми, создать свои семьи. И хоть силы эти разные: в первом случае против союза молодых людей выступают родители Ганны, во втором влюбленные расстаются из-за собственного глупого и эгоистичного поведения, в результате которого сами на себя и навлекают много бед. Мысль прослеживается одна: настоящая любовь — не только большое счастье, но и немалое испытание. Быть вместе получается не всегда, и тут важно, смогут ли люди простить друг другу ошибки и обиды, чтобы через всю жизнь пронести это великое чувство. Главную интригу — что же случилось с Федором во время взятия Берлина — писатель раскрывает не сразу, заставляя нас узнавать страшную правду постепенно. Понятно, что Федор жив. Но почему же тогда он не возвращается домой, война ведь окончена и дома его ждут мать и Ольга?

«…когда за всех родных и знакомых уже подняты или поминальные, или заздравные чаши, когда раменские парни, которые остались на службе, присылали с этой службы свои фотокарточки, — теперь с маетой неведения проходил каждый Ольгин день. В безвестности Федора было что-то странное, закрытое для простого понимания. Да что ж с ним такое? Где он? Ни на одно письмо не откликнулся. Как в воду канул».

Читатель понимает: с главным героем что-то произошло. Ольга пишет письмо в часть «по старому фронтовому адресу Федора». Когда его читает врач, понимаем: скорее всего, в результате взрыва Федор лишился рук. «Жду, когда ты меня обнимешь, — вслух прочитал он (врач Малышев. — О. Н.), сделал обильную затяжку и тихо ответил на последнюю строчку написанного: — Нет, милая девушка, он тебя уже не обнимет. Нечем ему тебя обнять».

Врач решает прочитать письмо Завьялову и идет в ту самую «последнюю» палату, один из пациентов которой, наполовину обгоревший майор Куликов, недавно застрелился во дворе больницы. Страшную правду читатель узнает, когда Малышев оказывается возле постели больного.

«В медсанбате Федору отпилили обе ноги выше колен. На том же операционном столе, чуть позже, по локоть откромсали левую, безнадежно раздробленную пулеметной очередью руку. Правую, последнюю конечность, тоже поврежденную пулей, ампутировал хирург Малышев уже здесь. В эвакогоспитале: по ней распространялась гангрена…. Четвертовали, — подумал Малышев…»

Эта правда оглушает, вызывает бурю эмоций. Как так? За что? Зачем так круто, так беспощадно, так жестоко поступает писатель со своим героем? Осталась ли для него хоть капля надежды на счастье?

Привыкнуть к новому телу невозможно, и главный герой мучается, не в силах смириться со своим новым положением.

«Федор безмолвно стонал, скрипел зубами, зажмуривал глаза. Хотел назад, в сон, в забытье. Пускай сон будет самым зверским, пускай будет кровь, страдание, пускай фронт, тюрьма, — пускай что угодно, но где он — не калека, не лежачий урод, а человек, способный бежать, стрелять, драться, валить лес, рыть могилы, дойти до уборной и сделать естественное без чужой помощи».

Когда читаешь о душевном состоянии героя, о его переживаниях, чувствах, невыносимых муках, невольно возникает мысль о самом писателе. Как он, слава Богу, никогда не испытывавший того, что пришлось пережить его герою, может так тонко и точно чувствовать все переживания искалеченного Федора Завьялова, так глубоко проникать к нему в душу... Может, потому, что для писателя нет чужой судьбы. Вот и рассказывает об этом так правдиво, что и читатель будто наяву видит все, что происходило и происходит с главным персонажем романа «Бесова душа».

Несомненно, создавая свое произведение, писатель внутри себя глубоко проживает судьбы людей, о которых пишет. Он мысленно роднится с ними, все время думает о них, понимает самые мельчайшие движения их души, иначе невозможно было бы все это изложить на бумаге так, чтобы это по-настоящему взволновало читателя. И это тоже требует таланта.

А пережить писателю в своем воображении вместе со своим героем пришлось немало: несчастную любовь, тюремное заключение, войну, инвалидность. Но самое главное, что удалось Евгению Шишкину, — это проникнуть в самые потаенные уголки «бесовой души» Федора Завьялова, понять ее такой, какова она есть. «Федька, бесова душа!» — так называл Завьялова его дед Андрей. Именно он ближе всего был главному герою по духу. С отцом Федор не мог найти общий язык, они слишком разные. Федор был похож именно на «хромого разбойника» — так некоторые называли деда Андрея в Раменском: такой же горячий и вспыльчивый.

Пожалуй, это и есть та главная тайна, которую пытается раскрыть на протяжении романа писатель, — тайна русской души, мятущейся, рвущейся наружу, умеющей любить до смерти и ненавидеть до безумия, прощать и самому каяться — умеющей верить сразу и в Бога, и в «красный флаг».

В парадоксальном названии романа заключена вся его суть: какая у беса может быть душа? А у человека может быть именно такая. Ведь он — венец Божьего творения, оказался самым сложным и неоднозначным существом на земле, сотканным из противоречий.

«Мне с чужим-то проще бывает столковаться, чем с самим собой, — задумчиво сказал Федор… — На меня и раньше такое находило. Все, бывало, кажется, чего-то самого главного в жизни недопойму. Будто сам себе не хозяин… Какой я, к лешему, коммунист?.. Душой-то к вере тянуться бы, да и в ней у меня истинного понятия нету…»

Так он говорит своему боевому товарищу, после того как ему, бесстрашному воину, бывшему заключенному, предложили вступить в партию.

Там же в уста его фронтового товарища Захара автор вкладывает толкование необходимости веры в Бога:

«С Божьей верой, Федька, человеку о смерти думать легче. И умирать не так боязно. До последней минуты все какая-то надежа на Бога есть. Иль спасет, иль после смерти к себе на небо примет…»

На протяжении всего романа образ главного героя Федора Завьялова неоднозначный. Его нельзя отнести ни к категории положительных персонажей, но и отрицательным не назовешь. Порой он очень добр и нежен, иногда груб и горяч, временами жесток и беспощаден. И, пожалуй, эта беспощадность и неоправданная жестокость ярче всего проявились по отношению к музыканту Симухину, с которым Федор лежал в одной палате в госпитале после осколочного ранения. С первой минуты знакомства к музыканту у Федора возникла неприязнь. «Внешне замаскированная и беспричинная, между Федором и Симухиным все больше завязывалась игра. Федор включился в нападение от ничегонеделания и госпитальной скуки…» Завьялов дает Симухину умереть, хотя мог помочь ему, просто позвав на помощь врачей. Однако, видя, что соседу ночью стало плохо, он намеренно уходит из палаты в уборную и возвращается только когда тот уже не дышит. Именно в этот момент, когда главный герой проявляет необъяснимую жестокость, присущую малым неразумным детям, ради забавы разрезающим пополам червячка, в глазах читателя он перестает быть положительным персонажем. И становится человеком с той самой загадочной «бесовой душой», в которой одновременно уживаются и светлое начало, и темное.

В конце своей жизни Федор Завьялов все же приходит к Богу, хотя, опятьтаки, не всем своим существом, потому что в словах его сослуживца Захара есть истина: «С Божьей верой, Федька, человеку о смерти думать легче». Федор не может принять и «простить» высшие силы за свою изувеченность, за ту несправедливость, которая творится на земле: за смерть сестры Таньки, своих друзей-однополчан, за ужасы войны. Он не принимает и не доверяет Божьей власти «здесь, в земном существовании». Но принимает «неземного бога…» без колебаний… Там, только там, когда истечет его здешний срок и он сойдет с грешной земли на иное пребывание, у него будет радость встреч, не сбывшихся тут… Там Федор встретит своих умерших родных и друзей, а главное, там он не будет инвалидом и в конце концов, когда придет время, увидится и с Ольгой.

Именно эта последняя вера в загробное существование остается для Федора единственной надеждой на счастье. Она и любовь к Ольге и толкают его на роковой шаг.

«Ведь не будь Ольги, не существуй ее вообще, он бы в Раменское даже таким калекой стремился. К матери. Мать есть мать. Перед ней не стыдно. Любым примет. Во всякое время укроет… Да ведь Ольгу-то никуда не денешь! И душой от нее нигде не схоронишься! Лучше б и не было у него никогда этой Ольги! Не знать бы никакой любви!»

Для себя Федор видит единственный выход — поскорее отправиться к «неземному богу», к умершим отцу, сестре, друзьям.

«Он опять глядел на себя поверх одеяла с диким изумлением, ошарашенно. Там, где должны быть руки, — коротко, и там, где ноги, — коротко. Федор сжимался всем пообсеченным телом и неслышно плакал».

Главный герой романа совершает свой последний поступок. И то, с каким трудом, болью и душевной тяжестью он дается ему, еще раз доказывает, что Федор Завьялов сильный человек. Даже когда физические возможности до предела ограничены, он все равно остается хозяином своей жизни и сам делает выбор, хотя, согласно религии, нет страшнее греха, чем самоубийство. Но как доктор Малышев не смог применить это слово к застрелившемуся майору Куликову, так и к Федору Завьялову оно не применимо. Просто не может человеческая душа принять все это и перенести, какой бы сильной она ни была, есть предел и ее возможностям. И думается, там, куда так стремился в последние минуты своей жизни Федор Завьялов, об этом знают и не осудят его.

«Это только кажется, что когда смерть прежде срока — это нежелание жить. На самом деле, когда так погибают, это огромное желание жить. Хорошо жить!» Так говорит в своей поминальной речи доктор Малышев.

Решив уйти из жизни, Федор предопределяет и судьбу Ольги. Пройдет много лет после войны, и вот как отзовется эхо их любви, блуждающее все это время в старом доме с белой сиренью под окном, которую так любил Федор.

«Недавно в том доме умерла старуха Ольга. Многие считали, что она вдовая солдатка. Замужем она, однако, никогда не была…»

Помимо судеб Ольги и Федора Евгений Шишкин рассказывает и о судьбах других людей: родителей и сестры своего героя, его односельчан, тех, с кем ему пришлось коротать тюремный срок, друзей-однополчан. Почти каждый из них понес потери. И всему виной стала война.

Роман потрясает своей эмоциональностью и глубиной. В каждом слове чувствуется любовь, с которой автор относится к своей стране, к ее истории, людям.

У Евгения Шишкина свой взгляд на различные исторические события. Он категорически не согласен с теми современными, с позволения сказать, историками, которые пытаются «переосмыслить» события прошлого и представить их в новом свете. Некоторые из них, по прошествии времени, сидя в уютных кабинетах и глядя в окно на чистые улицы своих мирных городов, рассуждают об ошибках, совершенных Сталиным и Жуковым во время Второй мировой войны. Например, нужно ли было штурмовать Берлин?..

Тут, соглашаясь с позицией историка Шумилова, Евгений Шишкин пишет: «Зверя нельзя одолеть по человеческим правилам. Весь философствующий ум мгновенно пропадает, когда на хозяина этого ума набрасывается волк и цапает его за ляжку… Железная воля Сталина и талант Жукова были востребованы самой сутью войны. Сперва укротить зверя любой ценой, а потом удавить его окончательно. Странно было бы укрощать зверя не по звериным, кровавым правилам, а добивать в белых перчатках…»

Писатель уверен: легко судить других постфактум, гораздо сложнее действовать в экстремальной ситуации, быстро реагировать на нее, принимать решения и брать на себя ответственность за их последствия. Это прерогатива людей сильных и волевых, к ним относился и Федор Завьялов. Однако сам главный герой себя таким не считал и в конце дал такую оценку своей прожитой жизни:

«Оглянешься назад-то, и выходит, вся жизнь моя как-то посередке оказалась. Меж любовью и ревностью кидало. Меж красным флагом и церковным крестом. Теперь между жизнью и смертью остался. На середке-то всегда шторм сильнее. Вот и тяжко мне нынче…»

В романе немало различных философских рассуждений. Писателя волнует все, что связано с его народом.

«Новые поколения набирали силу, убыстряли ход жизни, и порой в суете и алчности затевали новые распри и совершали подлости, не памятуя о прошлом и забывая самый больной русский вопрос: «Зачем все это?»

В наши дни этот вопрос, к сожалению, опять актуален как никогда и является не только русским, а, пожалуй, и общечеловеческим.

Радует, что и сегодня такие важные и сложные вопросы общечеловеческого значения глубоко волнуют современных русских писателей, один из которых — Евгений Шишкин. А это значит, что настоящая великая русская литература жива. И существует она, как и всякая такая литература, не ради денег и обогащения отдельных личностей, а ради и для людей.